Материал и методы. Изучены 47 подэкспертных (мужчин) с расстройством личности (РЛ) 28-43 лет в период прохождения СПЭ в 2019 -2023 годах в Научно-Исследовательском Центре Психотерапии Санкт-Петербург (архивные данные и личные наблюдения). 27 случаев составили эмоционально-лабильное (неустойчивое) РЛ -1-ая группа; 12 – истерическое -2-ая группа и 8 – другие РЛ (диссоциальное, смешанное, шизоидное, избегающее) - 3-я группа. Методы и дизайн исследования содержат: изучение анамнеза, клинико - психопатологических и экспериментально-психологических особенностей подэкспертных, системы «синдром-личность-ситуация», математический анализ малой выборки.
Результаты. Достоверное преобладание подэкспертных с эмоционально-лабильным РЛ (р<0,05) нозологически верифицированному диагнозу предшествовали другие: акцентуированные личностные черты, органическое расстройство личности и умственное недоразвитие, установленные не в судебноследственной ситуации. Подэкспертные 3-й группы ранее не наблюдались психиатром или у них диагносцировалось другое РЛ. У 71 % обследованных в анамнезе были органические вредности (внутриутробные, ранние, травмы головы) и у 78, % неблагоприятная социальная среда. У 10 % подэкспертных близкие родственники страдали шизофренией, у 23 % предположительно имели РЛ. В 43% случаев РЛ отмечалась коморбидная зависимость от ПАВ и/или алкоголя, наиболее часто при эмоционально-лабильном варианте (импульсивном типе) –р <0,05).
Результаты. Продолжение. Наряду, с позитивной ролью Интернета у изученных подэкспертных было очевидным и его негативное влияние на ценностные системы, эмоционально-волевую саморегуляцию поведения при дисгармонии личности, что при определенной ситуации становилось основой совершения правонарушений. В 78 % всех случаев на протяжении не менее года отмечался «синдром постоянного нахождения онлайн», сужающий восприятие реальности и ориентацию в ней и, тоже выступавший условием облегчения совершения правонарушений. В то же время, констатировать аддикцию от социальных сетей представлялось преждевременным, так как оставалась возможность удовлетворительной социальной адаптации в реальной среде. Правонарушения у обследованных подэкспертных по признаку роли Интернета в их совершении представляли модификация поведения до криминального, когда Интернет выступал как среда и орудие правонарушения: сексуальные действия в отношение несовершеннолетних–51% всех правонарушений; вовлечение в схему распространения наркотиков - 22%; мошенничество -11%; попрошайничество -8%. В 2 случаях (4%) при РЛ анонимно сообщалось об акте терроризма и в 1 была месть с помощью Интернета (приобретение технических средств и их применение) - 2 %. 50% подэкспертных интересовались компьютерными играми; 43 % порносайтами. Можно предполагать, что такие интересы при постоянном нахождении онлайн способствовали усилению дисгармонии личности и негативному преобразованию реальных межличностных взаимоотношений с нередкой минимизацией и психологическим стиранием черты «дозволенное-недозволенное» при решение конфликтов, реализации сексуальных потребностей, уменьшении комплекса неполноценности. У 11% подэкспертных с РЛ увлечение цифровыми технологиями играло роль в возникновении киберхондрии. На этом фоне происходили сексуальные деликты с самооправдательной активностью.
Результаты. Окончание Увиденные в сети «Интернет» образцы жизни и отношений большинство подэкспертных с РЛ считали для себя недосягаемыми (комплекс «обделенного»), что тоже могло играть роль в негативном отношении к окружающим. То есть «Интернет» сети психологически облегчали сбыт наркотиков и совершение имущественных правонарушений с целью обогащения, снижая эмоциональную напряженность, «давление» комплексов. У большинства изученных подэкспертных сохранялась инфантильность, являясь одним из условий совершения правонарушения против лично не известных «виновников» неудовлетворительной жизни или против социума в целом. Сцены насилия в Интернете приводят к накопительному эффекту негативной информации и потере эмоциональной чувствительности, что, по данным экспериментально-психологического обследования, само по себе облегчало действия со скрытой или явной агрессией, или их попытки. Это относилось и к виртуальным формам общения. В рассмотренных случаях правонарушений при РЛ синдром зависимости от ПАВ и/или алкоголя имел второстепенное (фоновое) значение в нарушениях саморегуляции поведения. Прямых причинноследственных связей употребления психоактивных веществ и правонарушений не отмечалось.
Выводы. Учитывая сложный генез РЛ и криминального поведения при данном расстройстве, связанного с сетью Интернет, его дальнейшее изучение, совершенствование судебно-психологической оценки и профилактики требуют системного подхода, в том числе, нейропсихиатрического. Судебно-психологический анализ криминального поведения при РЛ должен фокусироваться на анализе симптоматической структуры расстройства, его связи с органическими и психотравмирующими вредностями, особенностями ситуации, то есть с биопсихосоциальными факторами.